Страницы истории: Тихий погост над озёрною синью    22.09.12 г. Во главе армии должны стоять героические вожди, артисты военного дела, способные заразить войска фантастическим интересом к войне… М. О. Меньшиков В одном из тихих уголков новгородской земли, в озёрном краю, есть разрушенный временем забвения веры храм — таких ещё много в России. И рядом с ним погост. У церковной стены с осыпающейся кирпичной кладкой вы увидите совершенно новый памятник. На фотографии — военный, чей мундир в многочисленных высоких, в том числе и иностранных наградах. Здесь, в окрестностях валдайской деревни Еглино, 11 сентября прошли панихида и открытие установленного недавно гранитного памятника генерал-лейтенанту русской армии Владимиру Андреевичу Косаговскому, герою русско-турецкой и русско-японской войн, девяносто четыре года назад ставшему жертвой «красного террора». В этот же день в бывшей барской усадьбе, на территории которой находится теперь интернат «Приозёрный», состоялось открытие новой мемориальной доски (прежняя, увы, была утрачена в 2000 году). Народу было немало. На мероприятие приехал и внук В. А. Косаговского — Владимир Александрович Кузьмин, прежде житель Хвойной, сейчас проживающий в Боровичах. Много было сказано в тот день во время посещения этих исторических мест ведущим научным сотрудником Музея уездного города Н. П. Яковлевой, проводившей экскурсию. И, конечно, нельзя не назвать имя В. С. Пороховникова: ведь это именно ему принадлежала идея восстановить мемориальную доску и облагородить могилу генерала. Думается, многие валдайцы, почитающие историю, будут благодарны Валерию Савельевичу за это. А он в свою очередь хочет поблагодарить за весомую финансовую помощь директора ПНИ «Приозёрный» Н. А. Бондаренко, предпринимателей С. В. Смирнова, Ю. В. Стадэ, директора охранного агентства «Валдай» В. В. Большакова, и за благоустройство территории рядом с захоронением генерала — главу сельского поселения В. А. Лямкаева. Молвил краткое слово о генерале и отслуживший в этот день «по убиенному Владимиру» на его могиле панихиду митрополит Новгородской митрополии Высокопреосвященнейший Лев. Затронув тему трагических судеб, он тепло отозвался о В. А. Косаговском не только как о военном, но и как о человеке, занимавшемся научными изысканиями, заметном исследователе, который посвящал свободное время изучению фауны Персии во время прохождения там службы, а также как о коллекционере, собиравшем разного рода искусные, изукрашенные драгоценной отделкой изделия восточных мастеров. Давайте же обратимся к самой истории и постараемся вникнуть в самых общих чертах в драму жизни одного человека, ставшую, в сущности, частичкой великой драмы всей России. Девятилетнее пребывание Косаговского в Персии было отмечено печатью высших достижений Российской Империи в этом районе мира в областях дипломатии и военного дела. Но, увы, несмотря на это, военная судьба генерала складывалась, мягко говоря, нехорошо. А если характеризовать его судьбу в целом — то трагически. Возвратившись зимой 1905 года в Петербург, военачальник, проходивший службу в Персии, слышит от начальника штаба генерала Ф. Ф. Палицына: «Вами в армии недовольны». После недолгих раздумий Косаговскому становится всё понятно. Он знает, что им недовольны не в самой армии, а в столице. И кто?! Не солдаты, а отдельные военные чины, так хитро сплетшие против него сети. Но благо сам государь Николай II знаком с ним лично, и только поэтому какое-то время (до середины 1906 года) Косаговский продолжает нести службу — теперь в южных пределах России, в Закаспии. Это продолжается совсем недолго, до того, как очень влиятельное лицо, генерал Суботич решает поставить по сути в заговоре против Косаговского точку: подаёт на него тайное представление об отчислении от должности. Заговорщики торжествуют после того, как государь после прошения Косаговского уйти в отставку под предлогом расстроенных дома дел (его вынудили сделать это) подписывает соответствующий указ об отчислении. Хорошо знал армию изнутри, чувствовал её настроение известный тогда в России публицист М. О. Меньшиков, работавший в «Новом времени» и, кстати, знавший Косаговского. Вот что он пишет, в частности, об обескровливании армии, её разложении господами, далёкими от неё, но при этом почивающими на лаврах, которые с таким трудом достаются на поле брани ценой жизни настоящих военачальников и подчинённых им солдат — это звучит и в защиту Косаговского: «Каждый день читаешь что-нибудь мелкое, но глубоко возмутительное по части обмещанивания армии, по части растления её штатским, либеральным, интеллигентским духом…», «Во главе армии должны стоять генералы, героические вожди, артисты военного дела, способные заразить войска фантастическим интересом к войне. Существуют ли такие люди в природе? Да, и их немало! Их гораздо больше, чем это кажется, но большинство их вынуждено приспособляться к бездарным и холодным господам, глубоко штатским, пролезшим кое-где в генеральские мундиры». Зная об интригах, раздуваемых в верхах ещё до его отчисления из армии, в одном из своих писем, которые относятся к тому времени, генерал Косаговский сообщает некой высокопоставленной особе: «Всё это мне до того уже опостылело, что я решил бежать в свои новгородские дебри и лучше засесть за свои персидские материалы, чем идти об руку с подлецами». Говоря о «дебрях», он назвал их так любя. И действительно, он любил их не меньше, чем своё военное призвание. Этот уголок Новгородчины, в котором мы побывали недавно, поражает своей умиротворённостью. Дом В. А. Косаговского в бывшей барской усадьбе и сегодня, кажется, хранит (благодаря коллективу «Приозёрного») частичку души своего хозяина. Потёртые каменные ступени парадного крыльца, просторная веранда, как бы смотрящая множеством стёкол-глаз на лежащее внизу тихое озеро, деревянная витая лестница на второй этаж — всё это ещё удерживает в какой-то степени ауру прежней барской и в то же время, как и у Толстого в Ясной Поляне, не совсем барской жизни. Ведь генерал, который был лишён поля боя, не сидел сложа руки, а в какой-то мере подобно Л. Н. Толстому (они жили в одно время) работал не только за письменным столом, но и на земле и хотел чувствовать с нею родство. Впрочем, это родство он чувствовал всегда. Но раз уж он здесь, он хотел по-настоящему проникнуться теплом этой земли, как проникаются ею крестьяне — сам копал, сажал, видел плоды своих нехитрых огороднических трудов. Сказывают, и капусту квашеную сам приготовлял. И умел угощать людей, независимо от их социальной принадлежности. Кстати, барская усадьба, родовое имение Косаговских, в цепи которых генералу суждено было стать последним и трагическим звеном, слыло не из бедных. Крестьяне жаловали своего барина за его лояльность и приверженность порядку. Имение отличалось тем, что было в нём немало деревень, и простиралось оно на многие-многие вёрсты. А в самой усадьбе имелось много каменных построек, кои и сейчас можно увидеть. Сохранилась и чудесная деревянная трёхэтажная голубятня, прежде «нарушавшая» покой порхающими голубями. Ну, а пироги… Какой же крестьянский, тем более барский дом без пирогов?! Без чаепития?! Подавали в когда-то барском доме на стол и пироги с различной начинкой. Вот и в этот раз, но уже в прежних барских хоромах и не в качестве барского кушанья, а в честь светлой памяти генерала на стол подали пироги к чаю, и здесь просто нельзя было не оценить труд сотрудников интерната. И самое главное, — вкус этих пирогов, словно пришедший к нам из столетней давности. Когда пили чай да пироги нахваливали (вот какие, мол, у военного пироги-то вкусные!), казалось, в открытую дверь этой комнаты на втором этаже вот-вот войдёт сам генерал, статный и бравый, у которого в последний для него год родился сын Александр. Крохотный Александр, впоследствии сам ставший отцом и давший жизнь В. А. Кузьмину, не увидит той страшной сентябрьской ночью, как его папеньку (это слово было тогда в ходу) расстреляют и сделают это почти зверски. Автор этих строк не согласен с великим русским публицистом, утверждавшим, будто бы революция есть разрушение, а деятельность воинственных народов (признаваемых им, М. О. Меньшиковым, в общем, наиболее благочестивыми, трудолюбивыми и даже наиболее благородными из всех народов), то есть война — нет. Революция с её бунтовской, слепой силой стоит развязанной войны, а развязанная война — революции. Плоды и того, и другого пожинает ввергнутый в завоевания народ, со слезами и болью находя поначалу в этом для себя правду и смысл. А уж о народе, который неволят, как-то и говорить не приходится. Но есть и другая суть — когда мы вспоминаем народных героев, свято отстаивавших Отечество и непреходящие ценности. Война — это то, что неизбежно. И чтобы одержать в ней победу, нужны (тут уж нельзя оспорить Михаила Осиповича) герои. Таким настоящим героем, говорят нам исследователи истории, и был генерал-лейтенант Владимир Андреевич Косаговский. Д. Тарасов На снимке: на могиле В. А. Косаговского. Фото автора

#события #история комментировать