Они живут в наших сердцах: Воспоминания дочери об отце, не вернувшемся с войны    08.05.15 г. Память о них, ушедших на фронт в годы Великой Отечественной и не вернувшихся домой, жжёт сердце, не оставляет в покое всю жизнь… Фамилия моего отца Григория Дмитриевича Аксайского высечена на обелиске, установленном в честь погибших воинов у деревни Сухая Нива Валдайского района Новгородской области. Моя память, тогда семилетней девочки, сохранила образ отца ярко, выпукло, над ним не властно время. Не померк этот дорогой образ за 74 года, и хочется в эти предпраздничные дни поделиться воспоминаниями об отце с молодым поколением, потому что меня восхищала всегда и особенно сейчас, в наше сложное время новых испытаний, твёрдость духа, преданность Родине, непоколебимая вера в Победу, присущая тому поколению. Хочется, чтобы знали молодые, что за скупой строчкой фамилии на обелиске кроется интересная человеческая судьба. У моего отца была непростая жизнь: его отца и 17-летнего брата расстреляли белогвардейцы за связь с красными, мать на глазах у сельчан пороли плетью, но она выжила — наверное, ради оставшихся пятерых детей. Всё это было на Кубани, в одной из станиц, откуда родом отец и я. Моему отцу, Грише, тогда было 10 лет, понятно, что образования он не получил, потому что приходилось много и тяжело работать. Но неуёмная тяга к знаниям помогла ему не только научиться читать и писать, но и стать образованным для того времени человеком. В хуторе Чайкин Отрадненского района Краснодарского края в то время на 200 дворов был только один учитель — Решетов. Он-то и учил хуторян (взрослых и детей) грамоте в годы ликвидации безграмотности. К нему и зачастил мой отец за книжками, да и поговорить с учителем было интересно: он открывал перед юношей другой мир, учил не ограничиваться только заботой о куске хлеба. Мой отец пристрастился к чтению и, что удивительно для того времени и для хутора, собрал довольно большую библиотеку, где было много политической и художественной литературы. Помню, как перед самой войной он вечерами при свете керосиновой лампы читал нам с сестрой «Всадника без головы» Майн Рида. Я запомнила именно это чтение, потому что мне, ребёнку, было страшно представить всадника без головы, скачущего по степи. Благодарность своему учителю за науку мой отец сохранил на всю жизнь и, когда стал председателем колхоза, помогал старику отремонтировать хату, починить крышу. Отец был яркой личностью, его увлекали высокие идеалы, идеи, поэтому он стал первым коммунистом хутора, хотел сам строить новую прекрасную жизнь. Сначала его назначили секретарём сельского Совета, потом он был избран всеми хуторянами председателем колхоза «Труд», работал не покладая рук, не щадя себя. Поэтому в списках на расстрел у фашистов в годы оккупации наша фамилия стояла первой. Спасибо разведчикам Красной Армии, которые захватили полицаев в плен до того, как они сумели расправиться с нами и другими хуторянами: опоздай разведчики на три-четыре часа — и нас не было бы в живых. Не всё гладко было в работе председателя колхоза. В 1940 году в хуторе случилась беда: во время страшной грозы ночью погибла большая часть собранного урожая, который был на току в поле. Отец верхом на коне под проливным дождём метался по хутору, стучал в окна, будил людей, призывая спасать хлеб. Но что они могли против стихии? Отца вызвали на заседание бюро райкома партии. Мама собрала его, как в тюрьму: сшила бельё, приготовила узелок с вещами и хлебом. Отец ожидал того же: суровые были времена. Но ему вынесли строгий выговор, перевели на работу бригадиром тракторной бригады. Мама была очень рада, а отец сильно переживал, но считал наказание правильным. Началась война. Отец рвался на фронт. Помню один эпизод: поле, полевой стан, столы из досок и лавки под навесом. Трактористы на обеденном отдыхе (я, видимо, принесла обед отцу). Просмотрев газету, отец разжал свою большую сильную ладонь и сказал: «Неужели эта рука не побьёт фашистов?» Такое настроение было характерно для подавляющего большинства мужчин того времени. На фронт отец ушёл 10 августа 1941 года. После месячной подготовки его отправили на передовую, откуда он прислал всего три письма. В последнем писал: «Мы находимся недалеко от Ленинграда. С 25 сентября по 3 октября был в бою. Горели земля и небо. Сейчас находимся на отдыхе. Завтра снова в бой». Друзьям писал, что его представили к званию политрука, но он, по-видимому, так и не узнал, что ещё ему было присвоено звание лейтенанта. Мой отец погиб 17 ноября 1941 года: «красноармеец Аксайский Григорий Дмитриевич пал смертью храбрых», как было написано в похоронке. К 50-летию Победы я предприняла попытки найти могилу отца. Так как он был перезахоронен, пришлось написать запрос в Центральный архив в Москве. Тогда я узнала, что отец был лейтенантом 163-й стрелковой дивизии 34-й армии, похоронен в деревне Сухая Нива Валдайского района Новгородской области. Непередаваемые впечатления остались у меня и моих родных от поездки на могилу отца в 1995 году. В деревне Сухая Нива в честь погибших сооружён огромный мемориал, в братской могиле похоронено более 2000 погибших воинов. Когда я увидела фамилию отца, так хотелось припасть к этой земле, поцеловать её и поплакать… Но шёл митинг, кругом стояли люди, и я не решилась дать волю своим чувствам. Председатель сельского Совета, пожилая женщина, дала нам сопровождающего, и мы поехали к месту гибели отца, где были найдены его останки. Густые леса за колючей проволокой. В лесах очень много ягод и грибов, но местные жители туда не ходят: там осталось много неразорвавшихся снарядов, земля усыпана костями погибших советских солдат, фашистов, власовцев. Примирила ли их общая могила? Вряд ли… Провожатый повёл нас на высотку, которая, как утёс, заканчивается обрывом. Внизу протекает речка. Сейчас на высотке шумит густой лес, а в войну все деревья были снесены снарядами, бои шли на открытой местности. Вот на этом пятачке, врывшись в землю, сражались солдаты. А с пологой стороны высотки тянутся длинные и глубокие траншеи — здесь хоронили погибших. Как много их было! Недалеко от этого места возвышается церковь с высокой колокольней. Эта церковь — памятник, дальше неё фашисты на этом участке фронта не прошли. Здесь сердцем понимаешь, какова цена Победы. Как можно посягать на неё и пытаться переписать историю? Верю, что потомки погибших этого не допустят. Мой внук Антон, в 1995 году ученик пятого класса, без подсказок взрослых написал сочинение под впечатлением от посещения могилы прадеда-героя. Учительница, читая сочинение на уроке, плакала, плакали и ученики. В день 70-летия Великой Победы поехать к месту захоронения отца я уже не смогу: здоровье не позволяет. Но едут туда мои племянницы и их дети (родные внучки и правнуки Григория Дмитриевича). Пусть к этим святым могилам никогда не зарастает тропа для наших потомков, которые именно в таких местах могут почувствовать свою персональную ответственность за всё происходящее вокруг. С уважением, Клавдия Григорьевна Шабунина (Аксайская), 1934 г.р. Беларусь, Гомельская область, г. Мозырь Фото предоставлено автором

комментариев: 1