Матушка Ольга
Спокойное пламя свечей ровно светит на образа в полумраке. Золотом-серебром горят оклады икон. Старушка в тёмном платке неслышно молится пред образом, шепча: «Спасай нас молитвами твоими, радосте наша, теплый пред Богом заступниче, Серафиме блаженне...» Хор церковного песнопения поднимается ввысь, под купол. Серебряной нитью летит дальше – в небо. И возвращается в сердце – теплом и радостной надеждою... Девочка лет десяти и мальчик лет восьми серьёзно и торжественно зажигают свечи, подносят прихожанам просвирки, кланяются, и с детских губ слетает: «Спаси, Господи...»
...Сколько служб было ещё в жизни — и не упомнить. Но эта запомнилась Людмиле на всю жизнь. И сейчас всплывает перед глазами картина: светлые лица двоих детей псаломщика — Ксении и Михаила...
С тех пор утекло время — лет десять прошло. Давно построена и действует силами бывшего псаломщика, а ныне отца Геннадия и его жены матушки Ольги часовенка Сергия Радонежского в Большом Уклейне.
— Ну, матушка, покажи часовенку, — просит отец Геннадий, выходя на крыльцо. «Как хорошо обращаются друг к другу: матушка, батюшка. Слова-то какие... тёплые!» — невольно мелькает мысль.
И матушка ведёт нас к часовенке через дощатый мосток. Там, за елями, виднеется купол. Навстречу попадается сухонькая старушка. Волосы из-под платка выбились, глаза приветливо смотрят на мир — ни дать ни взять добрая лесная старушка. Она несёт осиновую жердь не меньше пяти метров длиной.
— Проходи, баба Катя! — кивает ей матушка Ольга.
— Да не-е-е. Вы проходите! — старушка никак не хочет пройти по мосточку первая и ждёт, согнувшись под тяжестью жердины.
Мы выходим на полянку и точно в сказку попадаем. Пышные ели окружили поле, на краю которого скромно приостановилась часовенка. Размером словно игрушечная, с каменной основой и серебристым куполом.
Как уютно внутри маленьких русских часовен! Милыми и до боли родными кажутся любовно расставленные иконки, свечи горят ярче и Бог как будто ближе... Всё дышит заботой матушки Ольги. Ею написанные иконы — Неупиваемая чаша и Воскресение Христово — живут здесь. На застеленных половицах цветы в вазах. Аккуратно разложены свечи на столе. Так и тянет остаться дольше — среди тишины и покоя.
Службы проходят здесь. Врачи, учителя — всё больше интеллигенция — навещают часовню.
Отец Геннадий совершает таинства церковных обрядов. А она, матушка, по велению сердца рядом.
Зайдёт в часовню прохожий. Куда поставить свечку? Какому святому помолиться? Не всегда решишься спросить об этом у важного батюшки. А у неё — у женщины со светлым лицом и открытым взглядом — спросишь с лёгкостью. А она расскажет с охотой. Заслушаешься невольно правильной красивой русской речью. Разговоришься. Узнаешь, что они с мужем нездешние. Москвичи. Бывшие. И что корова не всегда позволяет ездить с мужем на службы — доить надо. А он и в Городно, и в Плаве, и в Яжелбицах, и в Любнице (всё деревеньки района) проводит службы. И что ей сначала трудно было с деревенскими-то заботами. И корову доить научилась сама. Да хорошо, что с физиологией животных знакома — это помогает.
Удивишься невольно этому чужому слову у неё — «физиология».
—Мы со стороны в церковь пришли, — спокойно объяснит она, — а учились вместе в ветеринарной академии.
— Есть свои плюсы и у приходящих со стороны, — рассказывает отец Геннадий, — вера даётся тебе не как что-то само собой разумеющееся, а как подарок.
С ним просто, легко в разговоре. Интересно. Как с человеком, много думающим, глубоко образованным. (Кстати, у отца Геннадия за плечами три высших образования: ветеринарная академия, академия внешней торговли и духовная семинария).
Разговор заходит о восстановлении разбитых церквей. «А вы знаете, что у каждой заброшенной церкви стоит ангел и плачет, — заметил собеседник, — до той поры, пока не возродится храм».
Долго стоял побитый, исковерканный храм в деревне Городно. Ничего от него и не осталось — только стены. И пустота внутри. Долго плакал ангел, сидя на полуразрушенной стене... Благодаря молениям и стараниям отца Геннадия и матушки Ольги да тем, кому небезразлична судьба русских церквей, храм восстанавливается. Работы там ещё — непочатый край. Но с Божьей помощью дело сдвинулось с мёртвой точки: отыскался помощник (отнюдь не «новый русский») — Александр Павлович Цыганков. «Не деньгами он богат, а душой», — сказала о нём матушка. Купола помогли сделать альпинисты. Службы в храме уже идут... В общем, с Божьей помощью.
...— Всё по воле Божьей. То не идёт — не идёт, — рассказывает отец Геннадий о восстановлении, — и вдруг сдвинется. Глядишь, и средства появляются, и люди, которые желают помочь...
Одно лето собирали-собирали пожертвования для храма — никак не собрать было. Только 300 рублей и набрали. На них ящик гвоздей купили. И он пригодился...
Пятый год восстанавливают церковь. В 1989-м году зашли в её развалины священник и две женщины. Помолились о восстановлении... и через 10 лет началось восстановление.
Отцу Геннадию от одной из этих женщин письмо пришло. «Почитайте, как написано хорошо, — встрепенулась матушка и принесла конвертик.
«Мир Вам, дорогой батюшка-отец. Примите низкий земной поклон от грешницы Лидии...», — начинается письмо. В нём — тепло живой души. Писем таких приходит отцу Геннадию 2-3 за год. «Правда, хорошо?» — спрашивает матушка. И бережно хранит письмо у себя.
Пока отец Геннадий (тогда ещё псаломщик) в монастыре жил, она здесь с двумя маленькими детьми в ветхой избёнке перебивалась. Только матушка рассказывать об этом не любит: «Они мне помогали», — вот всё, что от неё услышишь. А чтобы детям не скучно было в глуши, она им стихи читала. Которые сама писала.
Здравствуйте, я — из деревни Уклейно,
Там, где баньки стоят у ручья;
Там, где озеро синее-синее
И хрустальная бьётся вода.
Там, где в лес убегает тропинка,
Рассыпаясь травой по бокам,
Где малина растёт и черника,
И цветы улыбаются вам!
Я смотрю на красивый профиль матушки и думаю: «Правду говорят, что живущие праведной жизнью светлы. Светятся они какой-то внутренней радостью, тихой, чистой... И отчего это бывает: читаешь стих — всё в нём: и размер, и рифма, и смысл, а не берёт за душу. Неживой какой-то. А бывает, и размер кой-где не соблюдён, и рифма хромает, а как хорошо! Отчего это?!»
Теперь у матушки Ольги забот меньше не стало, хотя дети подросли и учатся в Москве в Свято-Тихоновском православном богословском университете. Да ещё и внучок Коленька родился. Но службам по возможности она старается уделять много времени. Да и что может быть важнее души человеческой? Что из дел земных радостнее, чем помочь ей обрести веру?
А. Кроль
Фото Е. Лукьяновой
16.11.2004