— Ну-у-у, и как долго ты намереваешься стоять здесь в таком неприличном виде?!
— Так ведь…
— Ага! Не знаешь. С нашим-то руководством простоишь так до скончания века! — каркнула довольная беседой (а больше — собой) ворона и улетела по делам: на теплотрассу поклевать нити первой зелёной травы.
«Всегда она так… дразнится! Прилетит, оглядит меня с ног до головы, спросит важно о самочувствии издевательским тоном и улетает с чувством выполненного долга… А я так и стою, детство своё вспоминаю…
Золотая была пора!
Помню, как впервые я увидела небо: синее-синее. «Ну, вот и фундамент под новую школу готов!» — сказал чей-то довольный голос. Школа! Как здорово, что я буду школой! Не каким-то строением-неизвестно-для-чего, а ШКОЛОЙ! Учебным заведением! Под мои своды будут бежать дети из ближайших домов — с книгами-тетрадками. В моём нутре будут каждый день что-то узнавать ученики. Мои стены наполнятся весёлой детской разноголосицей и переливчатыми звонками: важными — на урок, бесшабашными — с урока…
Так мечтала я и день, и ночь. А пока строились мои стены, не скучала. С утра закипала работа: приходили рабочие, приезжали машины. И благодаря им я росла в первые дни не по дням, а по часам…
А вечерами всё стихало: умолкала техника, расходились рабочие… А после ужина ко мне прибегали дети. Они играли на моём фундаменте в войну и дочки-матери, лазали по моим плитам, прыгали с них… «А скоро будете ходить сюда и трудиться: писать диктанты, корпеть над задачками, — думала я, — и ведь что хорошо: Молодёжная улица расположена от города далеко: на отшибе. Так многим ребятам очень удобно будет: раз — и уже в школе!»
Так весело летело время. Но вдруг всё изменилось. Днём не приходили рабочие. Меня не достраивали. Только дети всё так же играли меж плитами. Потом наступила зима. «Наверное, зимой строить не положено, — решила я и стала терпеливо ждать весны, в которой таилась моя надежда: поскорей стать полноценной действующей школой.
Пришла весна. Потекли ручьи, хлюпали под ногами прохожих последние чаянья зимы — раскисшие комья снега… А достраивать меня никто не собирался. Это, правда, я поняла гораздо позже. А пока всё надеялась, всё ждала.
Изредка вокруг начиналось какое-то шевеление. Подвозили стройматериалы, приходил важный человек в длинном чёрном пальто и кожаных перчатках. Бродил по плитам, осматривал, строил серьёзное выражение лица, с которым давал приходящим с ним распоряжения…
Мои мечты становились всё более туманны. Наступила зима…
На следующую весну лишь кипящие страстью кошки скрашивали моё одиночество. Моё… Интересно, кто я? Ни руины, ни сооружение, а так... Часть чего-то. Дети за несколько лет привыкли к тому, что когда-то задумывалось быть школой, и уже не столь охотно лазали по фундаменту…
А ещё через несколько лет они выросли. Ходить в школу им уже не было необходимости… Я с грустью смотрела, как вчерашние дети сами стали родителями и прогуливаются мимо меня с колясками… «Может, их дети увидят меня школой», — думала я с надеждой.
Время шло. Ничего не менялось. Так же строительство моё не продвигалось ни на йоту. Так же приходили важные человечки в длинных пальто и кожаных перчатках и, деловито осматривая меня, выдавали распоряжения. Я перестала воспринимать их как нечто дельное.
В какую-то из вёсен вновь началось оживление. С рвением, достойным похвалы, начали строить. Строили быстро, и дошли аж до первого этажа. У меня даже появилась (правда, слабая) надежда на то, что моя мечта когда-нибудь осуществится. «Тише едешь — дальше будешь», — не к месту вспомнилась пословица.
Увы! В напрасном ожидании прошло лет двадцать. Пустыми проёмами окон зияет мечта. Сколько начальников перевидала я за это время! Забавно. Приезжают эти важные личности, важно ходят кругами, важно распоряжаются. А результата — ноль. Я вообще начинаю сомневаться в их нужности.
А в последнее время ещё неприятность: ворона. Прилетает, поиздевается (обидно, что и ответить-то ей нечего! Что ни скажет — права!) и улетит.
Так и стою. За двадцать лет так и не знаю: кто я? Школа или развалина? Что школа, думаю, вряд ли. Теперь учителей и на две школы не хватает. Куда уж третью теперь строить? Что из меня сделают: может, магазин?
Делать мне нечего, поэтому я жду какого-нибудь (хочется сказать «разумного», но…) решения от так называемого руководства и спокойно смотрю своей судьбе в лицо».
Монолог недостроенной школы услышала А. Кроль
31.03.2005