[Husky]

John Fogerty и Путь Ковбоя.

Я начну со случайных совпадений (на самом деле, никаких не случайных, разумеется, но об алгоритмах Провидения нам остается только догадываться). Уже много лет я прошу своего бразера (не путать с браузером) Рому нарисовать для меня картину с таким сюжетом: средняя полоса России, поздняя осень, небо затянуто хмурыми тучами. Нивы сжаты, рощи голы. Посреди полей и перелесков пролегает мокрая, унылая российская дорога. На обочине припаркован черный лимузин. Водитель стоит рядом. Очевидно, он вышел, по азиатскому нашему обыкновению, справить тут же на дороге малую нужду, поссать, проще говоря. Сделал свое дело – но стоит неподвижно, задумчиво следя за стаей перелетных птиц, очарованный бескрайностью и мимолетностью нашей родины и нашей жизни. Брат Рома тоже проникся художественным замыслом, но создавать нетленку не спешил.
И вот, совсем недавно, заходим с братом пообедать в один симпатичный подмосковный кабачок – а интерьер выполнен в ковбойском стиле, а-ля Дикий Запад, и что я вижу: картина на стене. Бескрайние прерии, ранняя зима, снег, желто-фиолетовое небо в тучах. Стоит кибитка переселенца, а поодаль – пионер Фенимора Купера, в ковбойской шляпе, в добротных кожаных чапсах, и занимается, представьте, тем же, чем и мой персонаж из черного лимузина. При этом также очарованно чел застыл пред величественным безмолвием заснеженных просторов.
Надо ли говорить, что я был поражен такой вот реализацией своих образов, а главное, что картина попалась мне на глаза как раз в соответствующий момент моей жизни, не раньше и не позже.
Все мы - странники в ночи, и так важно порой остановиться, побыть в одиночестве, поссать, покурить, просто задуматься – куда идем и зачем.
Надо ли говорить, что я немедленно познакомился с хозяйкой заведения, которая оказалась женщиной очаровательной и весьма неглупой, предпринял интеллектуальные, финансовые и все другие усилия, который способен предпринять мужчина в отношении достойной дамы – и выманил картину. Теперь она висит в моем кабинете, напоминая о бренности и мимолетности всего ссущего (извините за каламбур). Но это еще только начало.
В скором времени после гешефта я притащился на Савеловский рынок покупать ноутбук – и неожиданно наткнулся на одного своего приятеля – Сергея Кашина, весьма неплохого, кстати, блюзового музыканта (рекомендую www.scatt.com/sk). По совместительству еще и пластинки продает (это многих славных путь). Поболтали, говорю: - Ну, чего хорошего прикупить у тебя можно? – Да нет, говорит, у меня ничего особенного, блюзом много не заработаешь, ни концертами, ни пластинками. Не та страна, - говорит. И тут на глаза мне попадается Revival (Concord Music Group Inc., 2007). JohnFogerty.
О! Тот самый Фоджерти (или Фогерти, как его транскрипировали в совке). Creedence Clearwater Revival. Моя детская любовь. 60-е, начало 70-х. В голове зазвучал Locomotion, любопытство одолело, да и Кашин зело рекомендовал: - Бери, говорит, не пожалеешь, а я тебе по дружбе и скидку сделаю.
Купил. Не пожалел.
Пластинка - на диво, оказалась ни больше ни меньше саунд-треком из 12 частей к висящей в моем доме картине, этой, где путник в прериях.
Нет, у старого ковбоя Джона шпоры не затупились, кольт пристрелян, гитара и голос – как в лучшие времена. Пронзительные, горячие аккорды, резкий хрипловатый, «прикантрованный» вокал.
Первая композиция с альбома – такая нехитрая, жизнерадостная песенка Don’t You Wish It was True. Текст милый и незамысловатый, но при этом какой-то очень светлый – Джону снится, что он в раю, и ангел берет его за руку, и говорит, что не надо никуда торопиться. Где бы ты ни оказался, отныне – все люди твои друзья, и нет больше ни оружия, ни ненависти, дети счастливы, вокруг царят свет и гармония. Господи, неужели ты не желаешь, чтобы все так и было? Звучит не слащаво, но и без пафоса, в отличие от классического Imagin Леннона. В общем и целом, безмятежность путешественника в начале пути, уверенного, что дорога правильная.
Ну, такой старт многим джентльменам знаком – в юности, после сессии, на новой работе, перед первой свадьбой, утром 2-го января, а то и с каждого понедельника.
Следующая песня – Gunslinger - уже более динамичное, ритмичное, как перестук копыт или лязг револьверного барабана, кантри. Звучат и тревожные нотки – город слепой и глухой, людишки тупо пашут, скрываясь по вечерам за наглухо закрытыми дверями. Надо бы пострелять здесь как следует, встряхнуть затхлый городок, привести пипл в чувство. Ну такая, знаете, удалая, но беззлобная композиция.
И это знакомо: вокруг одни, знаете ли, уроды, папики, начальство, мать их ети…Мне бы пушку (силу, деньги, квартиру и т.д.) я бы показал тут всем что к чему…И будет вокруг одна справедливость.
Третья ударная композиция - Creedence Song. Это перекличка Фоджерти с юностью, это явная, неприкрытая реминисценция из классики «Криденса», из его «золотого» периода времен Cosmo’s Factory. Простой, но запоминающийся рифф. Энергичный высокий вокал. Ни с кем не спутать. Уверенная мужская поступь. В тексте присутствуют все необходимые «рокерские» элементы – travellin’ band, rock and roll night after night, girls и так далее. И финальная точка – как стрела команчей в центре мишени – жизнь прошла не зря, You can’t be wrong, с нас не сняли скальп, братцы, мы на коне, мы поем те же вещи. Возрождение, оно тово, форева.
Вот это моща! Джона так и прет. Пусть все бледнолицые трапперы и и пропитаные «огненной водой» апачи обосрутся в этом салуне, пора напомнить, кто здесь был лучшим стрелком сорок лет назад!
Когда ковбой встает после спячки и вспоминает, кто он – его не удержать. Go, Johnny, go!! Давай, экибана, пора уже снова be good!
Так в молодом тридцатилетнем мужике силушка играет – и он пускается на самые авантюрные проекты.
Но следом неожиданно жутко лиричная вещь Broken Down Cowboy. Такая, знаете, медленная, распевная, чертовски мелодичная для хиллбилли композиция. И играю я, и рискую, и шарюсь по углам великой страны – не на лошади, так на попутных грузовиках (а помните Sweet Hitch-Hiker?), иногда приходится совсем херово, а ты, детка, даришь мне свою любовь, мне, ковбою, выбитому из седла?
Да, любой мужик, оглянувшись, вспомнит ту одну, единственную девушку в его жизни, которая любила его так беззаветно, так бескорыстно, так отчаянно…Кто-то посвятит такой всего лишь тяжкий вздох, а вот Фоджерти посвящает мужественную ковбойскую серенаду.
Но настоящему парню на месте не сидится – и вот уже новая River is waiting. Романтика приключений зовет нас – проложить курс, поставить паруса. «Пора в дорогу старина, подъем пропет» - вот про что эта песня, только для драффтера техасского замеса. «Послушай, парень, ты берешь ненужный груз…Пойми, старик, ты безразличен ей давно… Но если надо разом все перечеркнуть…». Мы все это пели в студенчестве, на опасных и не очень сплавах. И Фоджерти тоже знакомо это щемящее чувство оторванности от рутины, от «спокойной» жизни, от обязательств, навязываемых обществом (семьей и работой, т.е. необходимостью зарабатывать деньги и такой ценой сохранять видимость того, что «все в порядке»). Только в условиях постиндустриальной цивилизации, за сорок лет оседлавшей и мир, и души людей, эта песня звучит так тоскливо и слезливо, словно реквием по ушедшей эпохе бестолковых, никчемных романтиков, «шестидесятников».
Ну-с, вот и выплеск! Long Dark Night. Мужик идет на войну. Lord you better run, уебывайте все нах, вот наш девиз отныне, оторви жопу и действуй, в смысле, хуячь. Come on! Это припев. Ужо вот вам, тьма накрывает весь мир, мать его так, а Джордж ( Буш, судя по всему) все еще командует. Куды ковбою податься? Ну, на байк, разумеется, да с бандой по хай-вею. Чересчур пафосно, пожалуй, потому, что Фоджерти на реальной войне скорее всего не бывал.
Но если не вдумываться в текст, то песняк не из последних, этакий рейнджерско-байкерский замес, с раскатистой бас-гитарой, губной гармошкой и суровыми, словно волны Атлантики в северных широтах, тяжелыми аккордами ветерана Джона. Под виски пробирает не по-деццки.
Ну, что делать, все нормальные мужики побывали под оружием: кто в Афгане, кто во Вьетнаме, кто в Чечне, кто в Заливе, а кто вообще в органах службу тянул, главное, каждый свою школу прошел, теперь можно и дерябнуть, и послушать правильную музыку про один из жизненных этапов.
Так, следующая композиция явно проходная. Summer of Love. Она хоть и отягощена неким подражанием heavy, но это скорее дань головной утренней боли и похмелью, которыми был явно обременен Джон после невнятного и яростного секса со шлюшкой из бара. Он, разумеется, этих деталей не уточняет. Но «летняя любовь» говорит сама за себя – курортный роман. Он просто слова переставил, чтобы не так совестно было. Ну понятно, ведь пописать – это единственный плотский грех, после которого мужчина не испытывает угрызений совести. А после секса – увы. Omnia animalia post coitus opressum est (Всякое животное после соития печально). Вот почему текст песни наполнен фальшивыми пьяными тропами – типа, детка, потрогай луну, потрогай небо, ощупай рожу ветру, чтобы почувствовать себя свободным(ой). Похожие слова, в отпуске, говорят снабженцы из Барнаула (или из Атланты) бухгалтершам из Томска (или из Вирджинии), после того как, потанцевав в баре, они отправляются гулять по набережной Ялты (или на Sunset Boulevard).
Всякий мужик грешит. И мы прощаем слабости и себе, и старине Джону. Улыбнемся – и дальше!
Ну, проспавшись, да с перепою, да потрахавшись, мужика на что тянет? Правильно – попиздеть. Пофилософствовать. Вот Джон с бодунища и напевает невнятное - Natural Thing. Даже пересказывать не буду – бред. Одинокий мужик – беда, Тарзану без Джейн -беда, типа, детка, ты на такие великие подвиги мужчинку подвигнешь, ежели возьмешь в ротик – и пустыню-де покорю, и бурное море пересеку. Не боись, типа, это все естественно, а что естественно, то не безобразно, так что, снимай, милая, трусы.
Ну-с, мы-то эти песни знаем, мы все их пели юным девам. Этапы, блин, Большого пути. Впрочем, и сейчас прикалывает. Слышь, Джон, я тебя понимаю.
А дальше – дальше убойнеший рок-н-ролл, песня протеста, It ain’t Right. Что там, в песнях протеста? Вы, блин, в черных лимузинах и забыли, как простые люди лямку тянут, пашут день деньской. Жизнь ваша пустая заполнена фальшивыми друзьями и бесконечными вечериками, а вы-то сами кто? Пустая, никчемная жизнь. Разве так правильно?
Ну, любой работяга после поллитры задается такими вопросами, но Джон – он же ковбой, buttle вискаря хлопнуть, да пострелять – а рецептов достижения всеобщего благосостояния ковбои не дают. Ну и правильно. Зато рокешник – зашибись!! И гитарное соло впечатляет, в лучших традициях «Криденс». Фанаты отшибутся на раз.
Но наш Джон уже завелся, и следом еще более забойный рок-н-ролл – I Can’t Take it No More. Не знаю, к кому обращен пламенный монолог Джона, типа, я заебался на этой грязной маленькой войне, с кем? С правительством? С юным поколением? С собственной опостылевшей женой? Я - так склоняюсь к последнему варианту. Ибо мужику после сорока, за редким исключением, доставляют основные troubles жадные, ненасытные, скупые, алчные, ебливые, фригидные, похотливые, не-понятно-чего-хотящие жены.
Фоджерти убирает все эти достачи одним мощным вещуганом, звучащим громко и хлестко, как пощечина по некогда любимой морде.
И тут мужика настигает одиночество. Сильный благословляет свое одиночество, слабый – бежит от него. А Джон, блин, переживает: и весь мир он-де объехал, и великую китайскую стену пропер, и Индийский океан переплыл, и в амазонских джунглях плутал, и в горах Новой Шотландии загибался – а вот нет ее, единственной. Somebody Help Me, плачет Джон, че-то плохо мне одному. Но, чувствую, здесь старина Джон плутует. Ведь мужики по свету скитаются не в поисках женщин, а по долгу службы, но бабам нравится, когда говорят – что, мол, ради них. Поэтому вся песня – такая суровая, мужественная, нордическая. Барышень должна впечатлить. Под нее хорошо обнажать торс и демонстрировать шрамы. Жаль, в женских клубах у стриптизеров кожа, как правило, хорошо обработана лосьончиками. Но в принципе, если кто из дам, невзначай или с умыслом, забредет в берлогу к разведенному мужчине от 40 до 50, с бутылкой виски и с пластинкой Revival, то она имеет шанс получить неожиданное удовольствие, ибо даже мужичок с залысинами и с животиком не устоит перед такой животрепещущей композицией – и продемонстрирует чудеса своей маскулинности.
Заканчивается пластинка подведением некоторых итогов на проделанном пути. Темп композиции такой, знаете ли, мудрый, размеренный, но с вензелями, как фрикции у опытного любовника. И название соответствующее - Longshot. Лейтмотив следующий: «Мы будем спускаться медленно, медленно, а потом...того... – все стадо…». Бэби, ты готова к такому? Наплевать, кем я не стал в этой жизни, поет Фоджерти, важно, кем я себя чувствую – стрелком ли, хищником, хантером. А ты – ты кем себя чувствуешь, бэби? Одинокой стареющей бабой на выматывающей душу и силы работе? или подругой ковбоя? – бестолкового, но храброго, бесшабашного, но верного, обманутого, но вопреки всему сильного?

Ты думаешь, он сдох? Нет, он остановился перевести дух, поссать.

[Azs]

Ээээ... и?