Серое дождливое утро. Туманный силуэт Екатерининской церкви парит над пожелтевшими тополями. Ждет наступления еще одной осени, слушает грай ворон. Памятное место. Музей…
От лестницы, ведущей к церкви, ответвляется маленькая, но утоптанная тропинка. Она ведет вверх по косогору, к детскому саду и дальше — к мосту через Язынец, отделяющий Ручьевскую улицу от города. Я стою на тропе. Спины упрямых корней выползают наружу, испещряя тропу буграми. Мало кто ходит по ней.
Траву, выросшую по пояс, скосили. Земля оголилась. Из нее виднеется довольно большой камень. Откуда он здесь? Непохоже, что камень этот лежал в парке вечно.
Подхожу ближе. «Память жертвам политических репрессий», — виднеется надпись на сером камне. Оказывается, это памятник. Его трудно увидеть с дороги, а если увидишь, сложно предположить, что это — памятник. Сколько жителей знает о нем? Не считая тех, кто пострадал во времена репрессий…
«Какой еще Камень скорби?» — искренне удивлялись знакомые моему вопросу о памятнике. Пожимали плечами. «Не видели такого».
Памятник… Невольно возникают вопросы: разве ставят памятники в местах, глазу не заметных? С целью выбрать место нелюдное, чтобы лишь малая горстка людей знала о нем?
Памятник — не только для тех, кто жил событиями историческими, кто был свидетелем и участником войн, переворотов, переделов, — но для поколений. Для человека, не жившего в то время. Вот он идет. Молодой, статный, судя по фигуре. Широкий плащ и густой туман скрывают от глаз стороннего наблюдателя принадлежность полу, непонятно, кто это: мужчина или женщина? Да и неважно это. Он останавливается возле памятника. Читает. Задумчивостью переполнены черты лица. Воспоминанием прочитанного. Стремлением мысленно оказаться там, в том времени. И печаль осеняет лицо, сострадание к тем, кому посвящен памятник. Вот она, фигура потомка, хранящего память поколений.
Кому из потомков в Валдайском районе хранить память о репрессированных в страшные годы? О тех временах, когда каждый человек спал неспокойным сном, прятал взгляд? Молодое поколение памятник скорби и не видало… Да и мало кто из многочисленных туристов может заметить его в отдалении.
Пострадавших от репрессий осталось в районе меньше сотни — 87 человек. Каждую осень собираются они возле Камня скорби — 30 октября. Это святая традиция. Это память о невинно пострадавших жертвах — в основном, родителях тех, кто приходит к Камню.
Но, как уже говорилось, Камень расположен в неудачном месте. Он неухожен. Нет ни плиты-фундамента — будто просто бросили его на землю, да чуть припорошили основание землей, чтобы не укатился по склону. Нет и скамеек, и клумбы возле одинокого Камня. Ничего этого нет. Лишь косят вокруг него траву работники МП МПКХ…
Горько и обидно видеть Камень заброшенным. Удивительно, что в списках памятников он не значится вовсе. Просто камень, и все.
Когда-то им занимался совет ветеранов. Они (ветераны) и поставили его в дальнем углу парка. Поставили и позабыли…
«Я вижу Памятник скорби в виде большого камня, как сейчас. Но его нужно поставить на постамент высотой 1,5–2 метра от земли, оградить — чтобы виден был издалека. Около памятника посадить цветы, установить скамейки.
Люди будут проходить мимо, кто-то заинтересуется, прочтет надпись на скорбном Камне и задумается. Многие вспомнят прошлое, почтят память ни в чем не повинных людей». Это мнение одного из почетных граждан города — Григория Ивановича Сафонова, которого не обошло страшное время репрессий.
«Я и не знала, что есть такой памятник. Увидела и ужаснулась: заброшен, в высокой траве его и не видно», — мнение другой жительницы Валдая.
Сейчас до Камня никому и дела нет. «На балансе не стоит», — и весь ответ. Но тогда для чего ставят памятник? Чтобы потом вычеркнуть его из всех официальных списков, а, вычеркнув, позабыть?
А. Кроль
Фото Н. Орлова
№92 от 19.08.2003